Вмешательство правоохранителей в корпоративные споры хозяйствующих субъектов является тенденцией уголовных дел последних лет. Несмотря на то, что на высшем государственном уровне декларируется нетерпение к такому вмешательству, параллельное привлечение правоохранителей к участию в споре стало практически обязательным аспектом корпоративной войны, особенно, когда отсутствие перспектив в суде для инициаторов уголовного преследования становится очевидным. Ситуация по разрешению корпоративных споров в уголовной сфере ухудшается практикой уголовного преследования в обход существующего судебного порядка разрешения споров в арбитражных судах, когда сторона идет не за судебной защитой, а сразу и только с заявлением о привлечении к уголовной ответственности.

Целью статьи является привлечение внимания профессиональной общественности к опасной с правовой точки зрения позиции следствия по таким уголовным делам, в частности по расследуемому ГСУ СК России уголовному делу в отношении Альберта Худояна по ч.4 ст.159 УК РФ. Ряд выводов следствия, находящихся на стыке гражданского и уголовного права, сильно расходятся с общепризнанными в правовой доктрине и правоприменительной практике позициями.

Одним из вопросов является соотношение понятия потерпевший в уголовном праве и понятия собственника имущества в гражданском праве, а также соотношения корпоративных прав участника корпорации и имущественных прав самой корпорации.

Следствие, руководствуясь ч.4 ст.159 УК РФ, инкриминирует Худояну хищение прав аренды земельных участков у компании «Мэнсфилд», в результате которого этой компании был причинен ущерб в размере 50% рыночной стоимости этого права аренды.

Компании «Мэнсфилд» принадлежит 50% акций кипрской фирмы «Висениа», которой, в свою очередь, принадлежит 100% долей в российском ООО «Авиасити». Последнее являлось владельцем прав аренды трех земельных участков в г. Москва. Т.е. компания «Мэнсфилд» не является и не являлась арендатором земельных участков, не является и не являлась участником организации-арендатора, а является одним из акционеров материнской организации по отношению к организации-арендатору.

ООО «Авиасити» внесло права аренды земельных участков в свое дочернее общество ООО «Прайм-Парк» в качестве вклада в уставный капитал в целях соответствия этого дочернего общества требованиям к специализированному застройщику, установленным в 214-ФЗ. Впоследствии доли в ООО «Прайм-Парк» были отчуждены в пользу кредиторов ООО «Авиасити» по договорам об отступном. При этом все корпоративные одобрения были получены в установленном законом порядке.

Можно ли в такой ситуации признать компанию «Мэнсфилд» потерпевшим? Мое мнение, совпадающее с мнением профессора юридического факультета МГУ П.С. Яни, что нельзя - в силу того, что при мошенничестве предполагается изъятие имущества у его владельца, которым компания «Мэнсфилд» не является, при том, что владельцем этого имущества является ООО «Авиасити» - «внучатая» компания по отношении к компании «Мэнсфилд».

Следствие считает, что в результате хищения компании «Мэнсфилд» причинен ущерб в размере 50% стоимости прав аренды земельных участков, то есть следствие ставит знак равенства между стоимостью конкретного имущества ООО «Авиасити» и якобы причиненным компании «Мэнсфилд» ущербом, что и вызывает у меня вопросы.

Получается некий «лайфхак» от следствия по прокалыванию корпоративной вуали. В то время пока все юристы бьются в арбитражных судах и признают самостоятельность имущества юридического лица, следствие легко стирает эту границу самостоятельности имущества и все имущество ООО «Авиасити» относит к имуществу компании «Мэнсфилд».

Если так, то это должно работать и в обратном направлении: по искам к дочерним компаниям можно легко обращать взыскание на имущество материнских компаний и конечных бенефициаров.

В итоге, получаем новый способ судебной защиты – если на компании нет активов, идешь не в гражданский/арбитражный суд, а сразу с заявлением о преступлении, и в рамках уголовного дела забираешь себе имущество не только непосредственного ответчика, но еще и всех его участников и бенефициаров.

Несомненно, это удобно. Вот только никак не вкладывается в выстраиваемую годами доктрину самостоятельности юридического лица и обособленности его капитала. Ведь основной целью создания юридических лиц является обособление имущества юридического лица от имущества участника этого юридического лица, чтобы дать последнему как можно большее количество шансов на ведение бизнеса, если та или иная компания будет неуспешной или обанкротится. В этом случае участник юридического лица рискует лишь ранее вложенным в юридическое лицо капиталом (тем самым имуществом юридического лица), но не своим личным капиталом.

Именно такой подход и обеспечил развитие коммерческих отношений и взрывной рост экономики, так как люди не боялись рисковать при создании новых предприятий и при неудаче одного предприятия могли приступать к реализации другого предприятия (хотя и с некоторыми ограничениями, предусмотренными законодательством о банкротстве и др.).

Однако если мы пойдем по предложенному следствию пути и признаем имущество ООО «Авиасити» имуществом его материнской компании «второго уровня» –- компании Мэнсфилд, –то наш и без того задушенный инвестиционный климат вовсе зачахнет, так как мы убьем основную ячейку бизнеса – юридическое лицо.

Кроме того, у компании «Мэнсфилд» в собственности находятся только акции компания «Висениа», а не права аренды. Операции с правами аренды теоретически могут косвенно влиять на стоимость акций компании «Висениа», но такие изменения никак не могут образовывать хищение и ущерб от него. Важно отметить, что компания «Висениа» и ООО «Авиасити» имеют значительную (десятки миллионов долларов) кредиторскую задолженность перед третьими лицами. Эти долговые обязательства также безусловно влияют на стоимость акций компании «Висениа» в равной степени, как влияет и стоимость их активов, но следствие эти обстоятельства даже не рассматривает. Это во-первых.

Во-вторых, отчуждение прав аренды по договорам об отступном было осуществлено на возмездной основе с проведением соответствующей рыночной оценки, т.е. ООО «Авиасити», утратив права в отношении долей участия в ООО «Прайм-Парк», прекратило свои долговые обязательства перед кредиторами на миллионы долларов США. Фактически произошло замещение имущественных прав общества прекращением гражданско-правовых обязательств перед кредиторами, что на цену акций компании «Висениа» вообще не должно иметь прямого влияния, но и этот вопрос следствие обходит стороной.

В-третьих, наличие у арендатора права пользования земельным участками корреспондирует обязанности осуществлять выплату арендной платы, годовой размер которой составляет более 100 млн рублей, а также осуществлению иных расходов, необходимых для использования прав аренды. Эти обязательства также должны учитываться при определении стоимости акций «Висениа», однако указанное обстоятельство следствие не интересует.

Если все вышеназванные факторы учесть, то никакого ущерба у компании «Мэнсфилд» даже теоретически не было, независимо от уголовно-правовой квалификации, поскольку стоимость акций компании «Висениа» не изменилась и составляет нулевую величину.  

В продолжение предыдущих рассуждений возникает еще один вопрос - кто может быть заявителем по уголовному делу о хищении прав аренды земельных участков? Общеизвестно, что им может быть только потерпевший, то есть применительно к ст.159 УК РФ - владелец похищенного имущества, в данном случае – ООО «Авиасити», которое в правоохранительные органы не обращалось и не считает имущество похищенным. Генеральный директор «Авиасити», по версии следствия, является соучастником хищения. Если допустить, что это так, то тогда надлежащим заявителем о преступлении может быть материнская компания по отношению к ООО «Авиасити» - кипрская компания «Висениа». Но и эта компания с заявлением о преступлении не обращалась, а напротив - представила свою позицию о том, что не считает, что у ООО «Авиасити» что-либо похитили.

Следователям были представлены правовые заключения известных правоведов Павла Сергеевича Яни из МГУ, Александра Михайловича Панокина из МГЮА, заключения по вопросам иностранного права, заключения по вопросам российского гражданского права. Однако следствие отказало в удовлетворении ходатайства защиты об их приобщении по формальным причинам, которые не объясняют невозможность приобщения указанных документов.

Можно сделать вывод, что следствие осознанно уклоняется от установления объективной истины, от верной правовой квалификаций действий обвиняемого, и нарушает нормы уголовного и гражданского права с единственной целью – во что бы то ни стало добиться осуждения Альберта Худояна.

Заявители в рамках уголовного дела никогда ни в какой форме в гражданско-правовом поле претензий не предъявляли, сделки не оспаривали, что в совокупности с содержанием ст. ст. 173.1, 174, 166 ГК РФ говорит о действительности сделок, в связи с совершением которых было возбуждено уголовное дело.

Фактически, уголовное преследование стало механизмом, позволяющим игнорировать основные принципы и нормы гражданского и уголовного права, игнорировать такие понятия как потерпевший в уголовном деле, собственник имущества, юридическое лицо, права и обязанности юридического лица, права участника юридического лица с тем, чтобы добиться удовлетворения своих гражданско-правовых требований за счет порочного уголовного преследования.

Я убежден, что если это дело будет передано в суд и по нему будет вынесен приговор, то в ВС РФ или даже на более ранних этапах обжалования приговор отменят. Тем не менее прецедент создается достаточно опасный – заявители по уголовному делу не только подменяют понятие гражданско-правового спора уголовным преступлением, но и вменяют совершение преступления с грубыми нарушениями базовых норм того же самого уголовного права и с искаженным толкованием норм гражданского права.

Был ли у кого-то из коллег похожий опыт защиты в рамках уголовных дел, где следствие аналогичным образом формулировало фабулу с описанными нарушениями закона?